Бараков цепи и песок сыпучий 
Колючкой огорожены кругом. 
Как будто мы жуки в навозной куче: 
Здесь копошимся. Здесь мы и живем.

Чужое солнце всходит над холмами, 
Но почему нахмурилось оно? 
Не греет, не ласкает нас лучами,— 
Безжизненное, бледное пятно...

За лагерем простерлось к лесу поле, 
Отбивка кос там по утрам слышна.
Вчера с забора, залетев в неволю,
Нам пела пташка добрая одна.

Ты, пташка, не на этом пой заборе.
Ведь в лагерь наш опасно залетать.
Ты видела сама — тут кровь и горе, 
Тут слезызы заставляют нас глотать.

Ой, гостья легкокрылая, скорее
Мне отвечай: когда в мою страну
Ты снова  полетишь, свободно рея?
ХОЧУ и просьбу высказать одну.

В душе непокоренной просьба эта
Жилищею была немало дней.
Мой быстрокрылый друг! Как песнь поэта
Мчись на простор моих родных полей.

По крыльям-стрелам и по звонким песням 
Тебя легко узнает мой народ. 
И пусть он скажет:— О поэте весть нам 
Вот эта пташка издали несет.

Враги надели на него оковы, 
Но не сумели волю в нем сломить, 
Пусть в заточенье он, поэта слово 
Никто не в силах заковать, убить...

Свободной песней пленного поэта 
Спеши, моя крылатая, домой. 
Коль сам погибну на чужбине где-то, 
То будет песня жить в стране родной!