Я вернусь, и опять сентябри будут а Польше,
будут падать с деревьев груши и сливы,
я на небо взгляну, станет больно - и больше
я под солнцем сентябрьским не буду счастливым.

Это солнце стояло на горизонте,
и светило оно самолетам германским,
это самое солнце нас било на фронте
орудийными залпами, танковым лязгом.

А в просохших болотах не вязли машины,
армии обгоняли солдат наших пеших,
бомбы рвали мосты и вокзалы крушили,
города полыхали, сдаваясь поспешно.

Немцы шли...
Останавливал кто-то когда-то
это солнце? Так что ж над варшавскою бойней
не погасло оно? И слепило солдата,
жгло солдата, который держался достойно.

Солнце!.. Красное солнце над нашей Варшавой,
солнце над Вестерплятте, над Хелем, над Кутно
восходило кроваво, заходило кроваво
и кровавой резней наслаждалось беспутно!

И теперь будет видеться мне до скончанья
дней моих в черной крови, в проклятьях и ужасе -
все в дыму от костров мужества и отчаянья,
так кроваво отчаяньем, так лучисто от мужества.

О сентябрьское солнце! Что ж, голову гада
справедливость растопчет... быть может, с годами
во враге распознать мы сумеем брата
и сумеем врагов побеждать сердцами,

может быть, так и будет... Но солнце сентябрьское,
эти дни нашей славы и поражения -
и в легендах и в песнях проклятым останется
до поры, пока сменятся поколения.