Сегодня мир похож на каземат, 
А Франция для нас застенком стала. 
Чужие танки на полях гремят, 
Нет ни конца у суток, ни начала.

Ползут часы — считай их не считай.
За что ж меня могли возненавидеть? 
Ты перестал собою быть, мой край, 
О Франция, как больно это видеть!

Не смей глядеть. на ласточкин полет, 
Запрещен и язык ее певучий, 
Не убегай, хотя гроза ползет,— 
Твою мечту, твой сон проносят тучи.

Все мысли при себе держи, молчи!
Не смей шептать своих любимых песен, 
Молчанья бойся, шелеста в ночи 
И даже солнца. Мир сегодня тесен.

Они — гроза, но ведь мильоны нас, 
Поруганных, страдающих мильоны. 
Пусть ночь темна, пускай огонь погас, 
В темнице песнь споет приговоренный.

Она подобна ключевой воде, 
Она заветна, как мечта о хлебе, 
Она под стать рождественской звезде, 
Ее волхвы заметят в черном небе,

Волхвы, ученые и шкипера,
И тот, кто пашет высохший суглинок,
Мастеровые кисти и пера,
ИI женщины, бегущие на рынок,
Ремесленники и торговый люд,
И тот, кто варит сталь, и тот, который 
Идет в забой, и те, что сукна ткут, 
И пастухи, и электромонтеры.

В любом французе жив, как прежде жил, 
Блонделя дух, отважный дух народа, 
И грозным шумом распростертых крыл 
Ответит песне Ричарда свобода.